Песни не пьют, их поют.(с)Светлейшество
оно1.
«Плюх!» - упала и погрузилась в воду золотая серёжка. Море любит золото. Существует поверье, что волны уносят украшения в дар морскому царю и его дочерям – мермидам.
«Бульк!» - ещё одна серёжка полетела вниз, к дикой воде, что накатывает, упрямо бодая Коркиарок.
- Злато прими – счастье подари, - прошептала я, следя за тем, как сверкнуло в лучах клонящегося к закату солнца тёмное золото и исчезло в брызгах разбившейся об утёс волны.
Зрелище начинающегося шторма завораживало. Грохот накатывающей снова и снова огромной массы воды раздавался в ушах и казался приятнее музыки. Одуряюще пахло солью и йодом. А волны всё поднимались, увеличиваясь в размерах, грозя добраться до самих ворот нашего особняка, чего никогда на моей памяти не происходило.
Ветер усиливался, сгоняя в кучу грязновато-серого цвета облака и швыряя мне в лицо пряди смоляных волос. Свободные рукава бирюзового платья колыхались, при прикосновении приятно холодя кожу. Балконные ажурные дверцы еле слышно поскрипывали.
Тут я спиной ощутила чей-то взгляд. Кто-то неслышно подошёл ко мне. Мама? Астрид?
- Милая, - раздался за спиной мелодичный голос матушки, приглушённый шумом волн. – Что ты здесь делаешь? – вкрадчиво поинтересовался он.
- Стою, - подтвердила очевидное я, повернувшись к ней и опершись о бортик поясницей.
Матушка стояла почти за моей спиной, такая величественная, великолепная и грандиозная, среди этого буйства стихии казавшаяся особенно неуместной. Ни один волос не дрогнул в безупречно уложенных «венцом» локонах, как будто даже ветер опасался прогневать маркизу Натали Анэлист.
- Не простудишься? – заботливо спросила матушка. Её ладонь убрала с моего лба очередную буйную прядь. Тонкие пальцы скользнули вниз по щеке. Мой взгляд встретился с маминым и утонул в глазах цвета морской волны, таких же красивых и манящих как само море. Море, в которое шестнадцать лет назад влюбился маркиз Анэлист. Море, которое может свести с ума.
- Нет, матушка, не думаю, - услышала я свой голос, будто со стороны. Я опустила веки, ускользая из плена прекрасных глаз.
- Может, всё-таки наденешь шаль?
- Нет, матушка, спасибо, не надо, - дежурные, убийственно вежливые ответы. Я, вскользь подумав, что это невежливо, снова повернулась к матушке спиной. За скопившимися в небесах сизыми тучами, уходя далеко на восток, медленно катился солнечный диск. Его свет заливал мягким розовато-оранжевым цветом дальний край неба и придавал сглаживающимся к горизонту волнам фиалковый оттенок.
Глядя на заходящее солнце можно почувствовать себя героиней сказки или легенды. Например, о воине-солнце, что каждое утро сражается с тьмой, продирается сквозь тучи, громы и молнии. О девушке-волне, что ждёт его за чертой горизонта. И увидеть, как волна раскроет свои объятья возлюбленному, который сможет провести с ней всего одну ночь. А на следующее утро - снова в бой…
- Сегодня у нас будут гости, - прервал мои размышления голос за спиной. Какие гости? Зачем? Я никого не жду. Оставьте меня, наконец, в покое. Пустите к морю!
- Зачем? – равнодушный голос, ничего не выражающий, кроме огромной усталости.
Матушка, проигнорировав мой вопрос, продолжила:
- … герцог Дитвар и маркиз Дит.
Я мысленно простонала. Не хочу никого видеть, тем более маркиза Дита. «Может, сказаться больной? Тем более, что я действительно неважно себя чувствую…» - с надеждой подумала я. «Не отвертеться,» - вздохнул внутренний голос. А как приятно было бы закрыться в комнате, распахнуть настежь балконные двери, поставить кресло со столиком к закату и плести браслеты, наблюдая за темнеющим небом и первыми звёздами. А когда совсем стемнеет, зажечь лампадку, укутаться в плед и, медленно задрёмывая, слушать, как волны с грохотом разбиваются об утёс Коркиарок…
- Да, матушка… прости, ты что-то сказала? – я повернула голову в сторону, где я предполагала увидеть мать.
- Тебе надо привести себя в порядок, – повторила матушка. - Позвать Астрид?
- Пожалуй, - неохотно согласилась я. Но действительно, нельзя ли оставить меня в покое? Увы, жизнь титулованной особы не обходится без всяких приёмов, на которых он просто обязана быть, и масок, которые она должна натягивать при посторонних людях. И вообще людях. Ненавижу это.
- Хорошо, - платье снова зашуршало. Я даже не обернулась. Когда шаги стихли, я облегчённо вздохнула. Ноги подкосились, и я, опустившись на колени и устало закрыв глаза, прижалась горящей огнём щекой к прохладному мрамору.
2.
- Кирьява, - кто-то потеребил меня за плечо. Я подняла взгляд и увидела встревоженное круглое лицо, обрамлённое рыжими кудрями. – С тобой всё в порядке?
- Да, Астрид, всё хорошо, - вздохнула я и, приподнявшись, обвила руками шею няни. – Я просто устала… - на выдохе прошептала я ей на ухо, щекой ощущая бархатную ткань лилового платья. Астрид присела рядом со мной и обняла меня.
Я прикрыла глаза и улыбнулась. Как же я её люблю! Моя няня, наставница, учительница, советчица и подруга! Моё солнце и моя радость.
- Может, всё-таки скажешь, что с тобой произошло? – проворчала она, не отпуская меня. Я с притворным сожалением вздохнула.
- Я же говорю – устала. Ты где пропадала? Мне тебя так не хватало! – жалобно проговорила я. «Как ребёнок, ей богу!»
- В город ходила, Пами попросила купить мяса и овощей, - Астрид разняла мои руки и отстранилась.
- Но Рид! Ты же не обязана помогать нашей кухарке!
- А заодно… - наставница хитро улыбнулась, - отнесла кое-чьи поделки на продажу. Не знаешь ли, чьи?
Я фыркнула. Издевается. Как будто не знаю, что мои.
- И получила прибыль с предыдущей партии, - улыбка стала ещё шире. – Где там твой мешочек?
Я тут же вскочила так быстро, насколько позволяли юбки, и протянула Астрид руку. Та её приняла и, пошатываясь, поднялась на ноги. Рид уже была немолода, но ряды стариков пополнить не спешила. Ни один волос в медной косе не серебрился, а морщинки, если и были, то только у внешних уголков глаз, когда она улыбалась.
Ну, всё! Скорей бы уж! Я, уже не сдерживаясь, отпустила ладонь няни и припустила в комнату, доставать свои сокровища. Подбежав к кровати, я сунула руку под матрас; пальцы тут же нащупали бархатную ткань, обтягивающую нечто бесформенное и звякнувшее, когда я сдвинула его с места и вытащила на свет. Это и было моё сокровище – заработанные лично мной за всю мою жизнь монеты, упакованные в алый бархатный мешочек.
Я развязала стягивающий горловину мешочка кожаный шнурок, и повернулась к Астрид, вошедшей вслед за мной. Та вытащила из-под многочисленных юбок расшитый разноцветным бисером кошелёк, высчитала оттуда несколько медных кругляшей с чеканным легко узнаваемым востроносым профилем короля Анатоля, и все семь десятин, позвякивая, слетели с её ладони в мой мешочек.
- Ты себе хоть что-нибудь взяла? – подняв глаза, строго посмотрела я на Рид. Та лишь невинно улыбнулась и пожала плечами.
- Конечно, - не моргнув глазом соврала она. И главное ведь не примет.
- Ну, да, ну, да… - насмешливо прищурилась я и ворчливо добавила, – Конечно…
- То-очно, - протянула, прищурившись, няня, приняв мою игру. Ну, раз так, то играем…
Я снова затянула шнурок и, повернувшись к Рид спиной, пихнула чуть звякнувший мешочек на прежнее место. Ах! Надо же ей ещё браслет показать, который я сегодня с утра начала плести!
Я, стоя спиной к туалетному столику, нашарила ручку от ящичка и потянула на себя. Ага! Пошарив в ящике ладонью, я выудила за завязку узорчатую поделку из мелких бусин разнообразных оттенков голубого и синего цвета.
- Вот! – с гордостью показала я искомый предмет Астрид.
- Красиво, - оценила Рид. – Но, давай, прячь её пока, а я тебе причёску сделаю, а то госпожа маркиза изволит браниться, - нарочито серьёзным тоном добавила она и подмигнула. – Садись.
Да, приём. Как же я могла забыть? Я вздохнула и опустилась на стул, поручая свои волосы рукам няни.
- Косу короной заплести? Или в «корзинку» уложить? - мягко расчёсывая мои спутавшиеся от ветра локоны, спросила она.
- Давай корону, - согласилась я, пожимая плечами.
3.
Свет множества свечей ослепил меня. Зал обычно мало освещался, кроме как во время приёмов гостей, как сегодня. Всё горело, сверкало, шумело. Я потянулась ладонями к ушам, но тут же резким движением вернула их в обратное положение, нервно ухватившись за ткань многочисленных юбок. Прямо на меня с неумолимостью и неторопливостью айсберга надвигалась матушка. Как всегда она была прекрасна. В её безукоризненной причёске горели холодным огнём аквамарины. Она обманула – кроме герцога Дитвара и маркиза Дита, которых я, к счастью, пока не видела, было ещё приглашено множество гостей. Некоторых я знала, другие же лица мне были незнакомы.
- Милая? Наконец-то! – начала мама. – Все тебя уже заждались.
Я не поверила своим ушам. Это же она устраивала, а не я!
- Меня? Зачем? – испугалась я. Мама, лишь странно улыбнувшись, приобняла меня за талию и повлекла куда-то к центру зала. Люди расступались, освобождая нам дорогу. Приторные лица, лукавые усмешки в веер, предвкушающие взгляды… Что они знают? Что не знаю я? Чего ждут они?
И тут я увидела его. Он стоял неподалёку от своего отца, чуть прислонившись к колонне. Тёмно-синий камзол, безукоризненно подчёркивал блёклость его прилизанной причёски. Этот гордый профиль с тонким аристократичным носом я узнала бы из тысячи. И тут же украсила бы ему этот нос неаристократичной сломанностью.
- Не правда ли, красавец? – тем временем зашептала мне на ухо матушка, не замечая мои сузившиеся от гнева глаза. – Какая стать, какой профиль!
Провалился бы он со своим профилем! Мама расхваливала маркиза Дита, как торговка на базаре расхваливает свой товар. Та-ак… кажется, я начинаю понимать, что это за балаган!
Я попыталась уйти из маминых объятий, но она держала. Мне оставалось только беспомощно смотреть, как ненавистная мне личность отлепляется от колонны и направляется прямо ко мне. Мама всё не отпускала. Я уже решила пустить в код ногти, уже забыв, что это вообще-то маркиза и моя мать, как он заговорил:
- Госпожа маркиза, позвольте пригласить вас на танец…
У меня уже с языка был котов сорваться ехидный вопрос, а кого из маркиз он предпочитает, как вдруг мама коварно подтолкнула меня ему навстречу, чуть ли не к нему в объятья. К счастью, я устояла. Такого предательства по отношению к себе я не ожидала. Я уже вдохнула воздух для уничижительной тирады, как вдруг осеклась.
- Я могу считать это согласием? – я онемела от такой наглости.
Тем временем заиграла музыка. Медленная, вальсовая. «Адажерато Алевиозо».
Я вдохнула и выдохнула. Похоже, из этой ситуации один выход – закрыть глаза и танцевать. Веки сомкнулись, и я отдала себя во власть музыки и ритма. Раз, два, три, раз, два, три. Ни о чём не думать, чувствовать музыку и забыть обо всём на свете. Музыка – как море. Так же затрагивает струны твоего сердца, сливается с тобой, охватывает твою душу. И тогда пробивается, прорастает сквозь сердце свой ритм, своя мелодия, своя песня – песня сердца…
Ветер – полю.
В море – волны.
Танец ветра.
Песня спета.
Вьюги кружат,
Всё здесь рушат.
Танец ветра.
Ходит где-то
Наше лето…
Идеальный круг из гостей. Мать за левым плечом, по сердцу, а отец – за правым. Я знаю, он хмурится, сведя чёрные брови. Он всегда был против этой женитьбы по расчёту. Сам женившийся по любви, он желал своей дочери того же. Однако я вообще не собиралась замуж. После свадьбы женщина становится собственностью мужа, не могущей ни шагу ступить без разрешения супруга. Я никогда не хотела такой жизни. Это даже не жизнь! Так, существование прекрасным цветочком вроде фиалки на подоконнике родового гнезда Дитваров. Вот, кстати, и представители их уважаемого рода прямо передо мной. Маркиз Дит, собственной персоной, и его отец – сухопарый невысокий мужчина в расцвете сил. Оба в родовых цветах и при полном параде. Место за его левым плечом пустует. Герцогиня больна? С таким семейством немудрено. Я помню её с тех пор, как она приезжала. Хрупкая тонкая и бледная как подснежник. Худое печальное лицо уже тогда было чересчур болезненным. Тонкие тёмные волосы под сеточкой-паутинкой, массивное жемчужное ожерелье на изящной шее. Нет, не такой жизни я хотела бы для себя. Это как шагнуть в гроб, приглашающе распахнувший свои могильные объятья, в то время как тебя заботливо подпихивают добрые руки «ради моего же блага».
- Я, Эоран Кристоф Дитвар, маркиз Дит, предлагаю Вам, Кирьяве Николетте Анэлист, маркизе Анэлист, выйти за меня замуж. Обязуюсь защищать Вашу честь и жизнь, чтить и уважать Ваших благословенных родителей, Натали Анн-Мари и Туулина Кайра Анэлист… - ледяной, вежливый голос бесстрастно выговаривает жениховские официальности. Долго он? - Согласны ли Вы?
Нет. Сто раз нет!
Я не поняла, почему сразу не дала ему в нос. Лучше отказа не придумаешь. Мне позор не страшен, даже нужен. Тогда точно женихи десять лет не подойдут… а если в монастырь упекут? Тварь подпесочная да вездесущая! Что делать?!
«Да!» - шепчет слева матушка. Отец молчит.
Бледно-голубые невыразительные глаза маркиза Дита, блестящая плешь герцога Дитвара, багряный шлейф чьего-то платья… Где Астрид?! Ах, точно! Она же не бывает на приёмах. Что мне делать?
Напряжённая тишина. Я оглядываю весь зал, и непослушные губы с трудом почти беззвучно шепчут: «Д… да…»
4.
- Астрид! – я поднимаю распухшие от слёз глаза на няню. Та, знай, лишь поглаживает по пушистой и растрепавшейся после всей беготни по Анэстрэ косе. – Надо что-то делать! – от рыданий голос осип. – Надо бежать!
Рид снова потрепала меня по макушке.
- Ну, что ты? Зачем бежать? Замужество же ещё не конец света! – принялась уверять она.
- Нет, конец! – зловеще прошипела я. – Моги-ила! В которую меня зароют собственные родители! – с трагическим надрывом закончила я свой короткий монолог о моих грядущих перспективах.
Огромные малахитовые глаза смотрели на меня сочувствующе и одновременно укоризненно. Да, знаю. Прости.
- Ну, а как же я без тебя буду, если ты убежишь, ты подумала? А маркиза Натали? А наш Туулин?
Заметьте, матушку по титулу назвала, а отца по имени. Я улыбнулась. Может, это потому, что они росли вместе? А может…
- Ты справишься, - я поднялась с ковра и обняла её. - И с родителями, и с собой.
- Ты слишком в меня веришь, Кирьява. Я не хочу потерять тебя.
- Но если меня выдадут за маркиза Дита, то мы больше никогда не увидимся! – ещё более драматичным голосом запротестовала я.
Рид покачала головой.
- Ты будешь приезжать…
- Но тебя же я всё равно не увижу! Ты опять будешь прятаться в своей комнате, а маркиз Дит будет отслеживать каждый мой шаг! – я заметила, что, как впечатлительная девица, страдальчески заламываю руки. С этим тоже надо что-то делать. – А так я уеду, а потом вернусь и заберу тебя с собой! И мы больше не будем расставаться! – по-детски наивно заверяла я.
Астрид тяжело вздохнула.
- Туо тоже так обещал… - она отвела взгляд и посмотрела в окно, где чернело за прозрачностью стекла ночное беззвёздное небо.
Я опустила голову и пригорюнилась, вспомнив друга детства и товарища по играм. Туоми…
…Небольшая полянка в рощице недалеко от Анэстрэ. Под свисающими почти до самой земли локонами стройных красавиц-берёз на поваленном дереве сидит Астрид и вышивает. С поляны доносятся весёлые детские крики, девчачьи взвизгивания и торжествующие вопли.
- Ай!
- Ага! Достал!
- Ну, я тебе покажу! Вот сейчас!
- Э-эй! Убери эту палку!
Астрид прищурилась, когда солнечный луч, пробившись сквозь листву, ослепил её.
- Эй! Вы там поосторожнее!
Чумазые мальчик и девочка уже успели извалять друг друга по всей поляне и собрать друг на друге всю зелень и выглядели почти близнецами. Одинаково курносые, кудрявые и хитроглазые. Только у Туо волосы отдают материнской рыжиной и коленки сквозь дырки на штанах проглядывают, а Кирьявину макушку будто углём посыпали.
- Хорошо, мам! – ответственно, как старший, проговорил мальчик.
- Да, Рид! – не собиралась уступать ему девочка. Она уже успела выкинуть ту старую корягу куда-то назад и теперь смотрела на няню самыми честными глазами в мире.
Когда Астрид вернулась к вышиванию, дети переглянулись. Туоми несильно подтолкнул Кирьяву локтём. Та, озорно сверкнув глазами, сделала неуловимое движение ноги, и мальчик, не сумев удержать равновесие, шлёпнулся на землю, но, успев зацепиться за девочку, увлёк её за собой…
…-Я тебя буду защищать! – десятилетний мальчик, грозя невидимым врагам, многозначительно потряс над головой деревянным мечом.
- Не ори ты так, - захихикала девочка в кулак и повлекла друга за руку в тень парка. – Матушка услышит. У неё балкон сюда выходит.
- А, прости, - тут же извинился Туо. – Я не знал. Давай отойдём ещё подальше, а то нам будет несладко.
- Да, - подперев подбородок рукой, задумчиво проговорила юная маркиза. – Знала бы она, чем я занимаюсь в свободное время… - улыбнулась она.
- Не узнает! А мы ей не скажем! – сверкнул глазами парнишка, и они во весь дух помчались к роще, примыкавшей к парку…
…- Ну, вот, готово! – объявил Туоми и выдернул нож из пострадавшей берёзы.
На некогда белой коре красовались корявые буквы загадочного слова «Туорьява». Он повернулся к подруге и отодвинулся, чтобы та посмотрела. Кирьява медленно подошла к дереву и ощупала надпись. Ей нравилось трогать кору деревьев, чувствовать пульсацию соков, бьющих внутри.
- «Неслыханный вандализм», - с удовлетворением передразнила она старшую маркизу Анэлист. – Потрясающая работа!
- На века! – похлопал по стволу дерева Туо.
Кирьява поймала его ладонь в свою и нахмурилась. Потом почти жалобно посмотрела на друга.
- Тебе так обязательно уходить? – спросила она, почти шепча.
Туоми взял её вторую руку, и они оказались прямо напротив друг друга. Он посмотрел ей в глаза и вздохнул.
- Очень. Это необходимо. Я уйду, добьюсь своего, а потом вернусь и заберу маму и тебя отсюда с собой. И мы больше никогда не расстанемся, - он снова вздохнул и расцепил руки.
Слёзы, долго копившиеся внутри, покатились по щекам Кирьявы. Та их быстрым мальчишечьим движением стёрла и, пока Туо не ушёл, обняла его. Берёзы шумели, и падали листья. Они тоже прощались со своим маленьким другом.
- Я вернусь! Обязательно! – горячо пообещал Туоми, и маленькая, незаметная слеза тихо скатилась в складки рукавов платья подруги…
За ворот что-то капало, щекоча подбородок. Я облизала губы и ощутила на языке солёный привкус. Я снова плакала. Странно, мне казалось, что слёз уже не осталось. Я широким движением обтёрла сырые щёки и посмотрела на Астрид. Та всё так же смотрела в чёрную даль, где море сливалось с небом…
- Он вернётся. Он обещал, - шмыгнув носом, твёрдо сказала я. - Я тоже вернусь. Обещаю.
5.
- Та-ак! – нанятая матушкой портниха деловито измерила лентой мою талию и повернулась к своей ученице, сидевшей с большой тетрадью за моим столом. – Запиши: талия – шестьдесят восемь.
Портнихина ученица, высунув от усердия язык и склонившись над страницами так, что на носу остались чернильные пятна, сделала запись. Потом вопросительно поглядела на наставницу. Как я когда-то на Астрид…
Та же комната. Рид и маленькая маркиза Анэлист сидят напротив друг друга. Девочка не достаёт ногами до пола и свободно болтает ими в воздухе, не обращая внимания на табуреточку для ног, поставленной няней, заметившей это безобразие. На редкие одёргивания Астрид Кирьява ещё реагирует и прекращает, но через некоторое время начисто забывает об этом. Сегодня урок вежливой беседы.
- Госпожа маркиза, не правда ли сегодня прекрасная погода? – чётко проговаривая каждое слово, произнесла няня.
Как на зло, погода стояла пасмурная. Противный мелкий дождик накрапывал из сероватых облаков. Кирьява тоже это заметила и хитро усмехнулась.
- Нет, не правда, госпожа наставница, - приторно сладким вежливым голосом поправила она. – Погода нынче просто отвратительная.
Кирьява терпеть не могла, когда её называли по титулу. Особенно Астрид. Но этого требовал этикет. В гробу она видела этот этикет!
- Не скажите, маркиза, - мягко пожурила воспитанницу Рид. – Солнце скоро может выглянуть…
- На это можно только надеяться, госпожа наставница, - резковато, но уже не так, как на прошлых уроках, произнесла ученица. – Правильно? – и вопросительный взгляд на няню. Тот самый…
- Ну, вот, - измерительная лента сползла с моих плеч. Я тут же ими передёрнула от прошедших по всему телу мурашек. – Какие-нибудь предложения по фасону будут, госпожа маркиза? – портниха выжидающе посмотрела на меня.
Какая разница? Всё равно ведь меня на свадьбе не будет.
- Делайте на своё усмотрение, - губы сложились в вежливую улыбку. – Я доверяю вашему вкусу и таланту.
Толстая, важная, как шмелиха, швея поклонилась и, прихватив ученицу, исчезла. Совсем юная девушка в невзрачном бедном, но чистеньком платьице в последний раз с восторгом оглядела мою комнату: роскошное парадное бирюзовое платье, лежащее у туалетного столика на стуле, шкатулку с украшениями - вздохнула и неохотно позволила наставнице себя увести. Она бы многое отдала за то, чтобы иметь то, что есть у меня. Чего же не хватает мне? Ну, вышла бы замуж, жила бы в роскоши, нарожала бы детишек… Меня передёрнуло. Вечное лицемерие, ложь, маски, этикет. Я бы многое отдала, чтобы иметь то, что есть у этой девушки.
Я устало опустилась в кресло. Прошли уже сутки, а я так ничего не предприняла.
Подходящей одежды нет. Обуви тоже нет. Как скрывать то, что я девушка, мне не понятно. Как убрать… хммм… не слишком выдающуюся, но очень даже выпирающую, по сравнению с мужской, часть тела? Радикальные методы, вроде «отрезать», не предлагать. Стянуть? Чем? Корсетом? Не получится, они стягивают только талию, а талия нам как раз не нужна… Тупик. А если бинты? Бинты…
Я страдальчески закатила глаза, приложила тыльную сторону ладони ко лбу и картинно откинулась на спинку кресла. Театр начинается.
- Астрид! – слабым голосом позвала я.
Няня тут же подскочила с соседнего кресла и встревоженно склонилась надо мной. Я ей подмигнула. За дверью стоят две служанки, приставленные госпожой маркизой после того, как было объявлено о моей грядущей свадьбе. Я так и не поняла, соглятаи или дополнительная прислуга. Так или иначе, но матушке докладывают обо всём, что происходит.
Рид поняла намёк и еле заметно кивнула.
- Мне что-то нехорошо… - продолжала я театр одного актёра. – Мне кажется, у меня начинается мигрень…
Мигреней у меня сроду не было, но я слышала, что ими болеют впечатлительные аристократки. Выбор у меня небольшой. На живот если жаловаться – отравление заподозрят, на горло – травами напичкают.
- Всё давит, давит… темнеет в глазах… - вдохновенным шёпотом вещала я. – Лекаря мне… Лекаря!... – фарс продолжался.
- Хорошо, госпожа маркиза! – ответственно заявила Рид и еле слышно хмыкнула.
Затем, она подошла к двери и, приоткрыв её, что-то сказала. Я уже не вслушивалась, готовясь к новой порции театра и обмана.
Когда дверь снова открылась через какое-то время, я тут же откинулась на спинку кресла и застонала, искоса поглядывая на вошедшего лекаря. Это был пожилой представительный мужчина. Прожитые годы не согнули его, а пышные усы едва серебрились сединой. Тот почтительно поклонился, прижав кулак к сердцу и, получил разрешение Рид, сел на табурет рядом со мной. Свой чемоданчик он поставил рядом со своей ногой так, чтобы можно было в любой момент взять.
Он начал задавать мне вопросы о том, где болит, как болит и как сильно. Я, изредка морщась будто бы от боли, отвечала заранее старательно заготовленную ложь. Дальше лекарь осмотрел мою голову, ощупал, и вынес вердикт:
- По-моему, просто переутомление. Вам нужен максимально возможный покой, - твёрдо произнёс он. – Ещё бы я вам посоветовал…
- Господин Пилтинен, - дверь снова хлопнула. Видимо, Астрид выходила, когда я не видела, а сейчас пришла с каким-то сообщением для лекаря, - Вас просит госпожа маркиза.
Господин Пилтинен поднялся с табурета, кивнул мне и повернулся к Рид.
- Хорошо, тогда я уже скажу всё госпоже маркизе, - строго нахмурив брови, произнёс он.
Мне этот тон показался угрожающим. Он уже нагнулся за своим чемоданчиком… Нет! Не бери!
- Господин, поторопитесь, - моя волшебница, моя фея поняла меня с полувзгляда.
Рука лекаря застыла около ручки чемоданчика и убралась. Я с облегчением вздохнула. Хвала океану, а точнее, Астрид. Наставница скрылась за дверью, а за ней убрался и господин Пилтинен.
Я осталась одна. Относительно, конечно. Наверняка одна из служанок стоит за дверью. Но это не так уж и важно – никуда выходить я не собираюсь.
Я аккуратно присела на корточки рядом с ящичком лекаря и, быстро разобравшись с защёлками, открыла её. Всё лежало в идеальном порядке. Растворы, порошки… Вот оно! Осторожно, чтобы лекарь не заметил, что у него в вещах рылись, выуживаю свёрток с плотными широкими бинтами. Раз…! И все замочки встают на место, как будто никто и не лазал. Первая победа. Первое дело. Первый шаг. Сделано.
6.
Я закусила зубами край бинта. Пропускаю под подмышкой, по лопаткам, под другой, стараясь как можно туже затянуть их. С каждым разом у меня получается всё лучше, что не может не радовать. Наверное, я уже могла бы это проделать с закрытыми глазами.
Я сделала последний оборот снова под ключицей и крепко завязала. Дышать было возможно, но мелкими порциями. Одев снова нижнее платье, я прошлась по комнате. За прошедшие десять дней такие ежевечерние тренировки вошли в привычку. Я привыкала к своему новому положению, в котором мне придётся пребывать ещё несколько лет.
Покрутилась и села в кресло, откинувшись на спинку. Я прикрыла глаза. Балконные двери были заперты заботливой Астрид – на улице похолодало.
Щелчок. Звон. Скрип двери. Шуршание. Шаги. Я резко открыла глаза и подскочила. В комнате кто-то был. Свет горящих свечей озарил тонкое изящное лицо моего «любимого» жениха. Правда, теперь его вид был несколько отличен от того, что я узрела на балу. Парадное облачение сменили белая свободная рубашка да тёмно-синие штаны, заправленные в высокие сапоги. Я прищурилась от злости. Что. Он. Здесь. Делает?!
- Как. Вы. Сюда. Попали!? – ледяным, подрагивающим от ярости голосом отчеканила я. Ногти больно впились в ладонь. Но это ещё больше разъярило меня. Мне было всё равно, что я была в неподобающем виде перед «гостем», что не поприветствовала его должным образом, не поклонилась, не улыбнулась.
На аристократичном лице маркиза Дита образовалась препротивная улыбочка. Он поклонился и, как само собой разумеющееся, пояснил невинным голосом:
- Через дверь, - он пожал плечами.
- Зачем?
Улыбка стала ещё шире, более жабьей. Маркиза видимо забавляла ситуация.
- Хотел проведать свою невесту, - он склонил голову на бок и шагнул ко мне.
Я шмыгнула за кресло, опершись на его спинку. Как он прошёл? У нас же прислуги полон дом… и Астрид! Как она могла пропустить его?
- Я закричу! – предупредила я, исподлобья глядя на маркиза Дита. Пушистая чёлка нависла, оставляя моё лицо в тени.
- Кричи, - лениво протянул жених, приняв достаточно расхлябанную позу и скрестив руки на груди.
Естественно, я не закричала. Не факт, что услышат. Вот если бы я могла добраться до звоночка в изголовье кровати... Я с надеждой воззрилась на другую часть комнаты, бывшую в тени. Нет, не пройти – я сама невольно отрезала себе путь к отступлению. Теперь, если я выйду из-за кресла, он меня схватит. Тем временем, он снова начал медленно двигаться ко мне. Я – так же не давала ему сократить дистанцию, обходя кресло.
Теперь быстрее, наверное, будет уйти из комнаты через дверь и поднять на уши весь Анэстрэ. Я в своём праве. Жениху вообще нельзя видеть невесту до свадьбы. Да и не пристало дворянину прокрадываться ночью в дом незамужней девушки. Позвать Астрид, папу, а, тварь подпесочная, и матушку заодно. Пусть видит своего «безупречного» маркиза Дита!
Я вышла из-за кресла и, пока он не понял, в чём дело, бросилась к двери. Ладонь привычно нашла резную ручку, и попыталась повернуть. Твари, твари, тва-ари!!! Заперто!
Я чуть не плакала, дёргая ручку снова и снова. Меня закрыли в моей собственной комнате с этим… этим…чтоб его… плодом запретной любви рака и медузы. Бесполезно – дверь не поддавалась. Я нервно оглянулась через плечо. Мне снова захотелось ругаться и рыдать – он был за моей спиной. Меня грубо развернули за плечи, и я ощутила лопатками всю прелесть того, как внешне красивая резьба впивается всем своим великолепием в кожу. В лицо пахнуло дикой смесью дурных запахов. Да он же пьян!
Надо признать, что владеет своим телом он неплохо. Не шатается, водянистые, жабьи глаза почти не косят, и только белки глаз имели странный розоватый оттенок.
Я изо всех сил упёрлась ладонями маркизу в грудь, не допуская сближения. Глаза его сначала выразили недоумение, а потом сверкнули яростью.
- Не хочешь? – прошипел он, практически вдавливая меня в дверь.
Я задёргалась, тщетно пытаясь вырваться. Отчаяние придало мне сил. Я уже ничего не видела и не соображала, держась на одном неосознанном инстинкте выжить. Бороться и выживать. Бороться, бороться, бороться… Я царапалась, кусалась и лягалась, не подпуская маркиза Дита ближе. Тот точно обезумел одновременно со мной. Цеплял меня за рукава, сжимал за плечи до боли, на краю сознания я слышала треск разрываемой ткани. Я вертелась как пойманная змея, извивалась, пытаясь выбраться из впившихся в руки ладоней…
- Ах ты тварь! – выругался мой противник, машинально схватившись за укушенное запястье. Хватка ослабла, и я оказалась на свободе. Отпрыгнув от двери, я замерла, переводя дух. С каждым глотком воздуха возвращалась способность трезво мыслить. Я тяжело дышала и настороженно смотрела на маркиза, готовая в любой момент отскочить и побежать. Он стоял, ссутулившись около двери и держась за прокушенную руку. Это я его так? Какой ужас!
«Да ну? – скептически хмыкнул внутренний голос. – Разве ты не хотела ему сделать нечто подобное? Зато теперь у него автограф от тебя на всю жизнь остался…»
Мне оставалось только согласиться с этим. Пусть только пойдёт - ещё и не так получит!
Я оглядела себя. Нижнее платье было испорчено, хотя, конечно, его можно было бы попробовать спасти. Рукав разошёлся по шву. На плечах, наверное, останутся синяки. Печально. Но не конец света. Сколько я с Туо в детстве заработала синяков…
Улыбка в данной ситуации была не совсем уместна. Я ни на секунду не должна забывать, что нахожусь в одной комнате с маркизом Дитом. Похоже, я его сильно разозлила…
И правда – отдышавшийся молодой человек, оттолкнувшись от двери, метнулся в мою сторону. Мама! Я отшатываюсь и бегу вглубь комнаты. Сердце колотится точно безумное. Вдох… выдох… вдох… выдох… Из-за бинтов, сдавливающих грудную клетку, я почти не могу дышать. Горло саднит.
Снова добегаю до двери. Обречённо вцепляюсь в ручку – и она поворачивается! Полумрак коридора раскрывает мне свои объятья, и я без оглядки бегу прочь от той комнаты. Боюсь, что я больше не захочу жить там. Да и вообще в Анэстрэ.
Астрид, где ты?
«Плюх!» - упала и погрузилась в воду золотая серёжка. Море любит золото. Существует поверье, что волны уносят украшения в дар морскому царю и его дочерям – мермидам.
«Бульк!» - ещё одна серёжка полетела вниз, к дикой воде, что накатывает, упрямо бодая Коркиарок.
- Злато прими – счастье подари, - прошептала я, следя за тем, как сверкнуло в лучах клонящегося к закату солнца тёмное золото и исчезло в брызгах разбившейся об утёс волны.
Зрелище начинающегося шторма завораживало. Грохот накатывающей снова и снова огромной массы воды раздавался в ушах и казался приятнее музыки. Одуряюще пахло солью и йодом. А волны всё поднимались, увеличиваясь в размерах, грозя добраться до самих ворот нашего особняка, чего никогда на моей памяти не происходило.
Ветер усиливался, сгоняя в кучу грязновато-серого цвета облака и швыряя мне в лицо пряди смоляных волос. Свободные рукава бирюзового платья колыхались, при прикосновении приятно холодя кожу. Балконные ажурные дверцы еле слышно поскрипывали.
Тут я спиной ощутила чей-то взгляд. Кто-то неслышно подошёл ко мне. Мама? Астрид?
- Милая, - раздался за спиной мелодичный голос матушки, приглушённый шумом волн. – Что ты здесь делаешь? – вкрадчиво поинтересовался он.
- Стою, - подтвердила очевидное я, повернувшись к ней и опершись о бортик поясницей.
Матушка стояла почти за моей спиной, такая величественная, великолепная и грандиозная, среди этого буйства стихии казавшаяся особенно неуместной. Ни один волос не дрогнул в безупречно уложенных «венцом» локонах, как будто даже ветер опасался прогневать маркизу Натали Анэлист.
- Не простудишься? – заботливо спросила матушка. Её ладонь убрала с моего лба очередную буйную прядь. Тонкие пальцы скользнули вниз по щеке. Мой взгляд встретился с маминым и утонул в глазах цвета морской волны, таких же красивых и манящих как само море. Море, в которое шестнадцать лет назад влюбился маркиз Анэлист. Море, которое может свести с ума.
- Нет, матушка, не думаю, - услышала я свой голос, будто со стороны. Я опустила веки, ускользая из плена прекрасных глаз.
- Может, всё-таки наденешь шаль?
- Нет, матушка, спасибо, не надо, - дежурные, убийственно вежливые ответы. Я, вскользь подумав, что это невежливо, снова повернулась к матушке спиной. За скопившимися в небесах сизыми тучами, уходя далеко на восток, медленно катился солнечный диск. Его свет заливал мягким розовато-оранжевым цветом дальний край неба и придавал сглаживающимся к горизонту волнам фиалковый оттенок.
Глядя на заходящее солнце можно почувствовать себя героиней сказки или легенды. Например, о воине-солнце, что каждое утро сражается с тьмой, продирается сквозь тучи, громы и молнии. О девушке-волне, что ждёт его за чертой горизонта. И увидеть, как волна раскроет свои объятья возлюбленному, который сможет провести с ней всего одну ночь. А на следующее утро - снова в бой…
- Сегодня у нас будут гости, - прервал мои размышления голос за спиной. Какие гости? Зачем? Я никого не жду. Оставьте меня, наконец, в покое. Пустите к морю!
- Зачем? – равнодушный голос, ничего не выражающий, кроме огромной усталости.
Матушка, проигнорировав мой вопрос, продолжила:
- … герцог Дитвар и маркиз Дит.
Я мысленно простонала. Не хочу никого видеть, тем более маркиза Дита. «Может, сказаться больной? Тем более, что я действительно неважно себя чувствую…» - с надеждой подумала я. «Не отвертеться,» - вздохнул внутренний голос. А как приятно было бы закрыться в комнате, распахнуть настежь балконные двери, поставить кресло со столиком к закату и плести браслеты, наблюдая за темнеющим небом и первыми звёздами. А когда совсем стемнеет, зажечь лампадку, укутаться в плед и, медленно задрёмывая, слушать, как волны с грохотом разбиваются об утёс Коркиарок…
- Да, матушка… прости, ты что-то сказала? – я повернула голову в сторону, где я предполагала увидеть мать.
- Тебе надо привести себя в порядок, – повторила матушка. - Позвать Астрид?
- Пожалуй, - неохотно согласилась я. Но действительно, нельзя ли оставить меня в покое? Увы, жизнь титулованной особы не обходится без всяких приёмов, на которых он просто обязана быть, и масок, которые она должна натягивать при посторонних людях. И вообще людях. Ненавижу это.
- Хорошо, - платье снова зашуршало. Я даже не обернулась. Когда шаги стихли, я облегчённо вздохнула. Ноги подкосились, и я, опустившись на колени и устало закрыв глаза, прижалась горящей огнём щекой к прохладному мрамору.
2.
- Кирьява, - кто-то потеребил меня за плечо. Я подняла взгляд и увидела встревоженное круглое лицо, обрамлённое рыжими кудрями. – С тобой всё в порядке?
- Да, Астрид, всё хорошо, - вздохнула я и, приподнявшись, обвила руками шею няни. – Я просто устала… - на выдохе прошептала я ей на ухо, щекой ощущая бархатную ткань лилового платья. Астрид присела рядом со мной и обняла меня.
Я прикрыла глаза и улыбнулась. Как же я её люблю! Моя няня, наставница, учительница, советчица и подруга! Моё солнце и моя радость.
- Может, всё-таки скажешь, что с тобой произошло? – проворчала она, не отпуская меня. Я с притворным сожалением вздохнула.
- Я же говорю – устала. Ты где пропадала? Мне тебя так не хватало! – жалобно проговорила я. «Как ребёнок, ей богу!»
- В город ходила, Пами попросила купить мяса и овощей, - Астрид разняла мои руки и отстранилась.
- Но Рид! Ты же не обязана помогать нашей кухарке!
- А заодно… - наставница хитро улыбнулась, - отнесла кое-чьи поделки на продажу. Не знаешь ли, чьи?
Я фыркнула. Издевается. Как будто не знаю, что мои.
- И получила прибыль с предыдущей партии, - улыбка стала ещё шире. – Где там твой мешочек?
Я тут же вскочила так быстро, насколько позволяли юбки, и протянула Астрид руку. Та её приняла и, пошатываясь, поднялась на ноги. Рид уже была немолода, но ряды стариков пополнить не спешила. Ни один волос в медной косе не серебрился, а морщинки, если и были, то только у внешних уголков глаз, когда она улыбалась.
Ну, всё! Скорей бы уж! Я, уже не сдерживаясь, отпустила ладонь няни и припустила в комнату, доставать свои сокровища. Подбежав к кровати, я сунула руку под матрас; пальцы тут же нащупали бархатную ткань, обтягивающую нечто бесформенное и звякнувшее, когда я сдвинула его с места и вытащила на свет. Это и было моё сокровище – заработанные лично мной за всю мою жизнь монеты, упакованные в алый бархатный мешочек.
Я развязала стягивающий горловину мешочка кожаный шнурок, и повернулась к Астрид, вошедшей вслед за мной. Та вытащила из-под многочисленных юбок расшитый разноцветным бисером кошелёк, высчитала оттуда несколько медных кругляшей с чеканным легко узнаваемым востроносым профилем короля Анатоля, и все семь десятин, позвякивая, слетели с её ладони в мой мешочек.
- Ты себе хоть что-нибудь взяла? – подняв глаза, строго посмотрела я на Рид. Та лишь невинно улыбнулась и пожала плечами.
- Конечно, - не моргнув глазом соврала она. И главное ведь не примет.
- Ну, да, ну, да… - насмешливо прищурилась я и ворчливо добавила, – Конечно…
- То-очно, - протянула, прищурившись, няня, приняв мою игру. Ну, раз так, то играем…
Я снова затянула шнурок и, повернувшись к Рид спиной, пихнула чуть звякнувший мешочек на прежнее место. Ах! Надо же ей ещё браслет показать, который я сегодня с утра начала плести!
Я, стоя спиной к туалетному столику, нашарила ручку от ящичка и потянула на себя. Ага! Пошарив в ящике ладонью, я выудила за завязку узорчатую поделку из мелких бусин разнообразных оттенков голубого и синего цвета.
- Вот! – с гордостью показала я искомый предмет Астрид.
- Красиво, - оценила Рид. – Но, давай, прячь её пока, а я тебе причёску сделаю, а то госпожа маркиза изволит браниться, - нарочито серьёзным тоном добавила она и подмигнула. – Садись.
Да, приём. Как же я могла забыть? Я вздохнула и опустилась на стул, поручая свои волосы рукам няни.
- Косу короной заплести? Или в «корзинку» уложить? - мягко расчёсывая мои спутавшиеся от ветра локоны, спросила она.
- Давай корону, - согласилась я, пожимая плечами.
3.
Свет множества свечей ослепил меня. Зал обычно мало освещался, кроме как во время приёмов гостей, как сегодня. Всё горело, сверкало, шумело. Я потянулась ладонями к ушам, но тут же резким движением вернула их в обратное положение, нервно ухватившись за ткань многочисленных юбок. Прямо на меня с неумолимостью и неторопливостью айсберга надвигалась матушка. Как всегда она была прекрасна. В её безукоризненной причёске горели холодным огнём аквамарины. Она обманула – кроме герцога Дитвара и маркиза Дита, которых я, к счастью, пока не видела, было ещё приглашено множество гостей. Некоторых я знала, другие же лица мне были незнакомы.
- Милая? Наконец-то! – начала мама. – Все тебя уже заждались.
Я не поверила своим ушам. Это же она устраивала, а не я!
- Меня? Зачем? – испугалась я. Мама, лишь странно улыбнувшись, приобняла меня за талию и повлекла куда-то к центру зала. Люди расступались, освобождая нам дорогу. Приторные лица, лукавые усмешки в веер, предвкушающие взгляды… Что они знают? Что не знаю я? Чего ждут они?
И тут я увидела его. Он стоял неподалёку от своего отца, чуть прислонившись к колонне. Тёмно-синий камзол, безукоризненно подчёркивал блёклость его прилизанной причёски. Этот гордый профиль с тонким аристократичным носом я узнала бы из тысячи. И тут же украсила бы ему этот нос неаристократичной сломанностью.
- Не правда ли, красавец? – тем временем зашептала мне на ухо матушка, не замечая мои сузившиеся от гнева глаза. – Какая стать, какой профиль!
Провалился бы он со своим профилем! Мама расхваливала маркиза Дита, как торговка на базаре расхваливает свой товар. Та-ак… кажется, я начинаю понимать, что это за балаган!
Я попыталась уйти из маминых объятий, но она держала. Мне оставалось только беспомощно смотреть, как ненавистная мне личность отлепляется от колонны и направляется прямо ко мне. Мама всё не отпускала. Я уже решила пустить в код ногти, уже забыв, что это вообще-то маркиза и моя мать, как он заговорил:
- Госпожа маркиза, позвольте пригласить вас на танец…
У меня уже с языка был котов сорваться ехидный вопрос, а кого из маркиз он предпочитает, как вдруг мама коварно подтолкнула меня ему навстречу, чуть ли не к нему в объятья. К счастью, я устояла. Такого предательства по отношению к себе я не ожидала. Я уже вдохнула воздух для уничижительной тирады, как вдруг осеклась.
- Я могу считать это согласием? – я онемела от такой наглости.
Тем временем заиграла музыка. Медленная, вальсовая. «Адажерато Алевиозо».
Я вдохнула и выдохнула. Похоже, из этой ситуации один выход – закрыть глаза и танцевать. Веки сомкнулись, и я отдала себя во власть музыки и ритма. Раз, два, три, раз, два, три. Ни о чём не думать, чувствовать музыку и забыть обо всём на свете. Музыка – как море. Так же затрагивает струны твоего сердца, сливается с тобой, охватывает твою душу. И тогда пробивается, прорастает сквозь сердце свой ритм, своя мелодия, своя песня – песня сердца…
Ветер – полю.
В море – волны.
Танец ветра.
Песня спета.
Вьюги кружат,
Всё здесь рушат.
Танец ветра.
Ходит где-то
Наше лето…
Идеальный круг из гостей. Мать за левым плечом, по сердцу, а отец – за правым. Я знаю, он хмурится, сведя чёрные брови. Он всегда был против этой женитьбы по расчёту. Сам женившийся по любви, он желал своей дочери того же. Однако я вообще не собиралась замуж. После свадьбы женщина становится собственностью мужа, не могущей ни шагу ступить без разрешения супруга. Я никогда не хотела такой жизни. Это даже не жизнь! Так, существование прекрасным цветочком вроде фиалки на подоконнике родового гнезда Дитваров. Вот, кстати, и представители их уважаемого рода прямо передо мной. Маркиз Дит, собственной персоной, и его отец – сухопарый невысокий мужчина в расцвете сил. Оба в родовых цветах и при полном параде. Место за его левым плечом пустует. Герцогиня больна? С таким семейством немудрено. Я помню её с тех пор, как она приезжала. Хрупкая тонкая и бледная как подснежник. Худое печальное лицо уже тогда было чересчур болезненным. Тонкие тёмные волосы под сеточкой-паутинкой, массивное жемчужное ожерелье на изящной шее. Нет, не такой жизни я хотела бы для себя. Это как шагнуть в гроб, приглашающе распахнувший свои могильные объятья, в то время как тебя заботливо подпихивают добрые руки «ради моего же блага».
- Я, Эоран Кристоф Дитвар, маркиз Дит, предлагаю Вам, Кирьяве Николетте Анэлист, маркизе Анэлист, выйти за меня замуж. Обязуюсь защищать Вашу честь и жизнь, чтить и уважать Ваших благословенных родителей, Натали Анн-Мари и Туулина Кайра Анэлист… - ледяной, вежливый голос бесстрастно выговаривает жениховские официальности. Долго он? - Согласны ли Вы?
Нет. Сто раз нет!
Я не поняла, почему сразу не дала ему в нос. Лучше отказа не придумаешь. Мне позор не страшен, даже нужен. Тогда точно женихи десять лет не подойдут… а если в монастырь упекут? Тварь подпесочная да вездесущая! Что делать?!
«Да!» - шепчет слева матушка. Отец молчит.
Бледно-голубые невыразительные глаза маркиза Дита, блестящая плешь герцога Дитвара, багряный шлейф чьего-то платья… Где Астрид?! Ах, точно! Она же не бывает на приёмах. Что мне делать?
Напряжённая тишина. Я оглядываю весь зал, и непослушные губы с трудом почти беззвучно шепчут: «Д… да…»
4.
- Астрид! – я поднимаю распухшие от слёз глаза на няню. Та, знай, лишь поглаживает по пушистой и растрепавшейся после всей беготни по Анэстрэ косе. – Надо что-то делать! – от рыданий голос осип. – Надо бежать!
Рид снова потрепала меня по макушке.
- Ну, что ты? Зачем бежать? Замужество же ещё не конец света! – принялась уверять она.
- Нет, конец! – зловеще прошипела я. – Моги-ила! В которую меня зароют собственные родители! – с трагическим надрывом закончила я свой короткий монолог о моих грядущих перспективах.
Огромные малахитовые глаза смотрели на меня сочувствующе и одновременно укоризненно. Да, знаю. Прости.
- Ну, а как же я без тебя буду, если ты убежишь, ты подумала? А маркиза Натали? А наш Туулин?
Заметьте, матушку по титулу назвала, а отца по имени. Я улыбнулась. Может, это потому, что они росли вместе? А может…
- Ты справишься, - я поднялась с ковра и обняла её. - И с родителями, и с собой.
- Ты слишком в меня веришь, Кирьява. Я не хочу потерять тебя.
- Но если меня выдадут за маркиза Дита, то мы больше никогда не увидимся! – ещё более драматичным голосом запротестовала я.
Рид покачала головой.
- Ты будешь приезжать…
- Но тебя же я всё равно не увижу! Ты опять будешь прятаться в своей комнате, а маркиз Дит будет отслеживать каждый мой шаг! – я заметила, что, как впечатлительная девица, страдальчески заламываю руки. С этим тоже надо что-то делать. – А так я уеду, а потом вернусь и заберу тебя с собой! И мы больше не будем расставаться! – по-детски наивно заверяла я.
Астрид тяжело вздохнула.
- Туо тоже так обещал… - она отвела взгляд и посмотрела в окно, где чернело за прозрачностью стекла ночное беззвёздное небо.
Я опустила голову и пригорюнилась, вспомнив друга детства и товарища по играм. Туоми…
…Небольшая полянка в рощице недалеко от Анэстрэ. Под свисающими почти до самой земли локонами стройных красавиц-берёз на поваленном дереве сидит Астрид и вышивает. С поляны доносятся весёлые детские крики, девчачьи взвизгивания и торжествующие вопли.
- Ай!
- Ага! Достал!
- Ну, я тебе покажу! Вот сейчас!
- Э-эй! Убери эту палку!
Астрид прищурилась, когда солнечный луч, пробившись сквозь листву, ослепил её.
- Эй! Вы там поосторожнее!
Чумазые мальчик и девочка уже успели извалять друг друга по всей поляне и собрать друг на друге всю зелень и выглядели почти близнецами. Одинаково курносые, кудрявые и хитроглазые. Только у Туо волосы отдают материнской рыжиной и коленки сквозь дырки на штанах проглядывают, а Кирьявину макушку будто углём посыпали.
- Хорошо, мам! – ответственно, как старший, проговорил мальчик.
- Да, Рид! – не собиралась уступать ему девочка. Она уже успела выкинуть ту старую корягу куда-то назад и теперь смотрела на няню самыми честными глазами в мире.
Когда Астрид вернулась к вышиванию, дети переглянулись. Туоми несильно подтолкнул Кирьяву локтём. Та, озорно сверкнув глазами, сделала неуловимое движение ноги, и мальчик, не сумев удержать равновесие, шлёпнулся на землю, но, успев зацепиться за девочку, увлёк её за собой…
…-Я тебя буду защищать! – десятилетний мальчик, грозя невидимым врагам, многозначительно потряс над головой деревянным мечом.
- Не ори ты так, - захихикала девочка в кулак и повлекла друга за руку в тень парка. – Матушка услышит. У неё балкон сюда выходит.
- А, прости, - тут же извинился Туо. – Я не знал. Давай отойдём ещё подальше, а то нам будет несладко.
- Да, - подперев подбородок рукой, задумчиво проговорила юная маркиза. – Знала бы она, чем я занимаюсь в свободное время… - улыбнулась она.
- Не узнает! А мы ей не скажем! – сверкнул глазами парнишка, и они во весь дух помчались к роще, примыкавшей к парку…
…- Ну, вот, готово! – объявил Туоми и выдернул нож из пострадавшей берёзы.
На некогда белой коре красовались корявые буквы загадочного слова «Туорьява». Он повернулся к подруге и отодвинулся, чтобы та посмотрела. Кирьява медленно подошла к дереву и ощупала надпись. Ей нравилось трогать кору деревьев, чувствовать пульсацию соков, бьющих внутри.
- «Неслыханный вандализм», - с удовлетворением передразнила она старшую маркизу Анэлист. – Потрясающая работа!
- На века! – похлопал по стволу дерева Туо.
Кирьява поймала его ладонь в свою и нахмурилась. Потом почти жалобно посмотрела на друга.
- Тебе так обязательно уходить? – спросила она, почти шепча.
Туоми взял её вторую руку, и они оказались прямо напротив друг друга. Он посмотрел ей в глаза и вздохнул.
- Очень. Это необходимо. Я уйду, добьюсь своего, а потом вернусь и заберу маму и тебя отсюда с собой. И мы больше никогда не расстанемся, - он снова вздохнул и расцепил руки.
Слёзы, долго копившиеся внутри, покатились по щекам Кирьявы. Та их быстрым мальчишечьим движением стёрла и, пока Туо не ушёл, обняла его. Берёзы шумели, и падали листья. Они тоже прощались со своим маленьким другом.
- Я вернусь! Обязательно! – горячо пообещал Туоми, и маленькая, незаметная слеза тихо скатилась в складки рукавов платья подруги…
За ворот что-то капало, щекоча подбородок. Я облизала губы и ощутила на языке солёный привкус. Я снова плакала. Странно, мне казалось, что слёз уже не осталось. Я широким движением обтёрла сырые щёки и посмотрела на Астрид. Та всё так же смотрела в чёрную даль, где море сливалось с небом…
- Он вернётся. Он обещал, - шмыгнув носом, твёрдо сказала я. - Я тоже вернусь. Обещаю.
5.
- Та-ак! – нанятая матушкой портниха деловито измерила лентой мою талию и повернулась к своей ученице, сидевшей с большой тетрадью за моим столом. – Запиши: талия – шестьдесят восемь.
Портнихина ученица, высунув от усердия язык и склонившись над страницами так, что на носу остались чернильные пятна, сделала запись. Потом вопросительно поглядела на наставницу. Как я когда-то на Астрид…
Та же комната. Рид и маленькая маркиза Анэлист сидят напротив друг друга. Девочка не достаёт ногами до пола и свободно болтает ими в воздухе, не обращая внимания на табуреточку для ног, поставленной няней, заметившей это безобразие. На редкие одёргивания Астрид Кирьява ещё реагирует и прекращает, но через некоторое время начисто забывает об этом. Сегодня урок вежливой беседы.
- Госпожа маркиза, не правда ли сегодня прекрасная погода? – чётко проговаривая каждое слово, произнесла няня.
Как на зло, погода стояла пасмурная. Противный мелкий дождик накрапывал из сероватых облаков. Кирьява тоже это заметила и хитро усмехнулась.
- Нет, не правда, госпожа наставница, - приторно сладким вежливым голосом поправила она. – Погода нынче просто отвратительная.
Кирьява терпеть не могла, когда её называли по титулу. Особенно Астрид. Но этого требовал этикет. В гробу она видела этот этикет!
- Не скажите, маркиза, - мягко пожурила воспитанницу Рид. – Солнце скоро может выглянуть…
- На это можно только надеяться, госпожа наставница, - резковато, но уже не так, как на прошлых уроках, произнесла ученица. – Правильно? – и вопросительный взгляд на няню. Тот самый…
- Ну, вот, - измерительная лента сползла с моих плеч. Я тут же ими передёрнула от прошедших по всему телу мурашек. – Какие-нибудь предложения по фасону будут, госпожа маркиза? – портниха выжидающе посмотрела на меня.
Какая разница? Всё равно ведь меня на свадьбе не будет.
- Делайте на своё усмотрение, - губы сложились в вежливую улыбку. – Я доверяю вашему вкусу и таланту.
Толстая, важная, как шмелиха, швея поклонилась и, прихватив ученицу, исчезла. Совсем юная девушка в невзрачном бедном, но чистеньком платьице в последний раз с восторгом оглядела мою комнату: роскошное парадное бирюзовое платье, лежащее у туалетного столика на стуле, шкатулку с украшениями - вздохнула и неохотно позволила наставнице себя увести. Она бы многое отдала за то, чтобы иметь то, что есть у меня. Чего же не хватает мне? Ну, вышла бы замуж, жила бы в роскоши, нарожала бы детишек… Меня передёрнуло. Вечное лицемерие, ложь, маски, этикет. Я бы многое отдала, чтобы иметь то, что есть у этой девушки.
Я устало опустилась в кресло. Прошли уже сутки, а я так ничего не предприняла.
Подходящей одежды нет. Обуви тоже нет. Как скрывать то, что я девушка, мне не понятно. Как убрать… хммм… не слишком выдающуюся, но очень даже выпирающую, по сравнению с мужской, часть тела? Радикальные методы, вроде «отрезать», не предлагать. Стянуть? Чем? Корсетом? Не получится, они стягивают только талию, а талия нам как раз не нужна… Тупик. А если бинты? Бинты…
Я страдальчески закатила глаза, приложила тыльную сторону ладони ко лбу и картинно откинулась на спинку кресла. Театр начинается.
- Астрид! – слабым голосом позвала я.
Няня тут же подскочила с соседнего кресла и встревоженно склонилась надо мной. Я ей подмигнула. За дверью стоят две служанки, приставленные госпожой маркизой после того, как было объявлено о моей грядущей свадьбе. Я так и не поняла, соглятаи или дополнительная прислуга. Так или иначе, но матушке докладывают обо всём, что происходит.
Рид поняла намёк и еле заметно кивнула.
- Мне что-то нехорошо… - продолжала я театр одного актёра. – Мне кажется, у меня начинается мигрень…
Мигреней у меня сроду не было, но я слышала, что ими болеют впечатлительные аристократки. Выбор у меня небольшой. На живот если жаловаться – отравление заподозрят, на горло – травами напичкают.
- Всё давит, давит… темнеет в глазах… - вдохновенным шёпотом вещала я. – Лекаря мне… Лекаря!... – фарс продолжался.
- Хорошо, госпожа маркиза! – ответственно заявила Рид и еле слышно хмыкнула.
Затем, она подошла к двери и, приоткрыв её, что-то сказала. Я уже не вслушивалась, готовясь к новой порции театра и обмана.
Когда дверь снова открылась через какое-то время, я тут же откинулась на спинку кресла и застонала, искоса поглядывая на вошедшего лекаря. Это был пожилой представительный мужчина. Прожитые годы не согнули его, а пышные усы едва серебрились сединой. Тот почтительно поклонился, прижав кулак к сердцу и, получил разрешение Рид, сел на табурет рядом со мной. Свой чемоданчик он поставил рядом со своей ногой так, чтобы можно было в любой момент взять.
Он начал задавать мне вопросы о том, где болит, как болит и как сильно. Я, изредка морщась будто бы от боли, отвечала заранее старательно заготовленную ложь. Дальше лекарь осмотрел мою голову, ощупал, и вынес вердикт:
- По-моему, просто переутомление. Вам нужен максимально возможный покой, - твёрдо произнёс он. – Ещё бы я вам посоветовал…
- Господин Пилтинен, - дверь снова хлопнула. Видимо, Астрид выходила, когда я не видела, а сейчас пришла с каким-то сообщением для лекаря, - Вас просит госпожа маркиза.
Господин Пилтинен поднялся с табурета, кивнул мне и повернулся к Рид.
- Хорошо, тогда я уже скажу всё госпоже маркизе, - строго нахмурив брови, произнёс он.
Мне этот тон показался угрожающим. Он уже нагнулся за своим чемоданчиком… Нет! Не бери!
- Господин, поторопитесь, - моя волшебница, моя фея поняла меня с полувзгляда.
Рука лекаря застыла около ручки чемоданчика и убралась. Я с облегчением вздохнула. Хвала океану, а точнее, Астрид. Наставница скрылась за дверью, а за ней убрался и господин Пилтинен.
Я осталась одна. Относительно, конечно. Наверняка одна из служанок стоит за дверью. Но это не так уж и важно – никуда выходить я не собираюсь.
Я аккуратно присела на корточки рядом с ящичком лекаря и, быстро разобравшись с защёлками, открыла её. Всё лежало в идеальном порядке. Растворы, порошки… Вот оно! Осторожно, чтобы лекарь не заметил, что у него в вещах рылись, выуживаю свёрток с плотными широкими бинтами. Раз…! И все замочки встают на место, как будто никто и не лазал. Первая победа. Первое дело. Первый шаг. Сделано.
6.
Я закусила зубами край бинта. Пропускаю под подмышкой, по лопаткам, под другой, стараясь как можно туже затянуть их. С каждым разом у меня получается всё лучше, что не может не радовать. Наверное, я уже могла бы это проделать с закрытыми глазами.
Я сделала последний оборот снова под ключицей и крепко завязала. Дышать было возможно, но мелкими порциями. Одев снова нижнее платье, я прошлась по комнате. За прошедшие десять дней такие ежевечерние тренировки вошли в привычку. Я привыкала к своему новому положению, в котором мне придётся пребывать ещё несколько лет.
Покрутилась и села в кресло, откинувшись на спинку. Я прикрыла глаза. Балконные двери были заперты заботливой Астрид – на улице похолодало.
Щелчок. Звон. Скрип двери. Шуршание. Шаги. Я резко открыла глаза и подскочила. В комнате кто-то был. Свет горящих свечей озарил тонкое изящное лицо моего «любимого» жениха. Правда, теперь его вид был несколько отличен от того, что я узрела на балу. Парадное облачение сменили белая свободная рубашка да тёмно-синие штаны, заправленные в высокие сапоги. Я прищурилась от злости. Что. Он. Здесь. Делает?!
- Как. Вы. Сюда. Попали!? – ледяным, подрагивающим от ярости голосом отчеканила я. Ногти больно впились в ладонь. Но это ещё больше разъярило меня. Мне было всё равно, что я была в неподобающем виде перед «гостем», что не поприветствовала его должным образом, не поклонилась, не улыбнулась.
На аристократичном лице маркиза Дита образовалась препротивная улыбочка. Он поклонился и, как само собой разумеющееся, пояснил невинным голосом:
- Через дверь, - он пожал плечами.
- Зачем?
Улыбка стала ещё шире, более жабьей. Маркиза видимо забавляла ситуация.
- Хотел проведать свою невесту, - он склонил голову на бок и шагнул ко мне.
Я шмыгнула за кресло, опершись на его спинку. Как он прошёл? У нас же прислуги полон дом… и Астрид! Как она могла пропустить его?
- Я закричу! – предупредила я, исподлобья глядя на маркиза Дита. Пушистая чёлка нависла, оставляя моё лицо в тени.
- Кричи, - лениво протянул жених, приняв достаточно расхлябанную позу и скрестив руки на груди.
Естественно, я не закричала. Не факт, что услышат. Вот если бы я могла добраться до звоночка в изголовье кровати... Я с надеждой воззрилась на другую часть комнаты, бывшую в тени. Нет, не пройти – я сама невольно отрезала себе путь к отступлению. Теперь, если я выйду из-за кресла, он меня схватит. Тем временем, он снова начал медленно двигаться ко мне. Я – так же не давала ему сократить дистанцию, обходя кресло.
Теперь быстрее, наверное, будет уйти из комнаты через дверь и поднять на уши весь Анэстрэ. Я в своём праве. Жениху вообще нельзя видеть невесту до свадьбы. Да и не пристало дворянину прокрадываться ночью в дом незамужней девушки. Позвать Астрид, папу, а, тварь подпесочная, и матушку заодно. Пусть видит своего «безупречного» маркиза Дита!
Я вышла из-за кресла и, пока он не понял, в чём дело, бросилась к двери. Ладонь привычно нашла резную ручку, и попыталась повернуть. Твари, твари, тва-ари!!! Заперто!
Я чуть не плакала, дёргая ручку снова и снова. Меня закрыли в моей собственной комнате с этим… этим…чтоб его… плодом запретной любви рака и медузы. Бесполезно – дверь не поддавалась. Я нервно оглянулась через плечо. Мне снова захотелось ругаться и рыдать – он был за моей спиной. Меня грубо развернули за плечи, и я ощутила лопатками всю прелесть того, как внешне красивая резьба впивается всем своим великолепием в кожу. В лицо пахнуло дикой смесью дурных запахов. Да он же пьян!
Надо признать, что владеет своим телом он неплохо. Не шатается, водянистые, жабьи глаза почти не косят, и только белки глаз имели странный розоватый оттенок.
Я изо всех сил упёрлась ладонями маркизу в грудь, не допуская сближения. Глаза его сначала выразили недоумение, а потом сверкнули яростью.
- Не хочешь? – прошипел он, практически вдавливая меня в дверь.
Я задёргалась, тщетно пытаясь вырваться. Отчаяние придало мне сил. Я уже ничего не видела и не соображала, держась на одном неосознанном инстинкте выжить. Бороться и выживать. Бороться, бороться, бороться… Я царапалась, кусалась и лягалась, не подпуская маркиза Дита ближе. Тот точно обезумел одновременно со мной. Цеплял меня за рукава, сжимал за плечи до боли, на краю сознания я слышала треск разрываемой ткани. Я вертелась как пойманная змея, извивалась, пытаясь выбраться из впившихся в руки ладоней…
- Ах ты тварь! – выругался мой противник, машинально схватившись за укушенное запястье. Хватка ослабла, и я оказалась на свободе. Отпрыгнув от двери, я замерла, переводя дух. С каждым глотком воздуха возвращалась способность трезво мыслить. Я тяжело дышала и настороженно смотрела на маркиза, готовая в любой момент отскочить и побежать. Он стоял, ссутулившись около двери и держась за прокушенную руку. Это я его так? Какой ужас!
«Да ну? – скептически хмыкнул внутренний голос. – Разве ты не хотела ему сделать нечто подобное? Зато теперь у него автограф от тебя на всю жизнь остался…»
Мне оставалось только согласиться с этим. Пусть только пойдёт - ещё и не так получит!
Я оглядела себя. Нижнее платье было испорчено, хотя, конечно, его можно было бы попробовать спасти. Рукав разошёлся по шву. На плечах, наверное, останутся синяки. Печально. Но не конец света. Сколько я с Туо в детстве заработала синяков…
Улыбка в данной ситуации была не совсем уместна. Я ни на секунду не должна забывать, что нахожусь в одной комнате с маркизом Дитом. Похоже, я его сильно разозлила…
И правда – отдышавшийся молодой человек, оттолкнувшись от двери, метнулся в мою сторону. Мама! Я отшатываюсь и бегу вглубь комнаты. Сердце колотится точно безумное. Вдох… выдох… вдох… выдох… Из-за бинтов, сдавливающих грудную клетку, я почти не могу дышать. Горло саднит.
Снова добегаю до двери. Обречённо вцепляюсь в ручку – и она поворачивается! Полумрак коридора раскрывает мне свои объятья, и я без оглядки бегу прочь от той комнаты. Боюсь, что я больше не захочу жить там. Да и вообще в Анэстрэ.
Астрид, где ты?
-
-
27.05.2012 в 22:07Суупер!..
А почему Кирьява так невзлюбила маркиза Дита?
-
-
27.05.2012 в 22:17"- А Кирьяву вы прочили в жёны человеку, в котором она, со всей своей девичьей страстью и склонности драматизировать, видела своего личного врага. К тому же девочка никогда не любила, когда её заставляют что-либо делать против её желания, - я улыбнулась, вспомнив наши уроки этикета".
-
-
14.06.2012 в 09:37Браво!
А прода-то будет?
-
-
14.06.2012 в 12:35Ога. щас закончил с экзаменами, и пишу-пишу...
-
-
14.06.2012 в 12:36-
-
14.06.2012 в 12:51Я подниму запись, когда проду добавлю.
-
-
14.06.2012 в 12:58-
-
25.06.2012 в 02:30-
-
25.06.2012 в 09:07-
-
25.06.2012 в 13:59Прода действительно ооочень вкусная!)))Нет слов какая вкусная! С каждой частью все интересней и интересней!!! Ты настоящий талант))) Молодец! А Диту правда так и надо! Чтоб его... Очень интересно узнать. что же будет дальше. проду!)))
-
-
25.06.2012 в 14:20-
-
25.06.2012 в 14:26-
-
25.06.2012 в 14:55Да. так и правда лучше!))))
Удачи с продой!)